Сегодня криминология – невостребованная наука. При тотальной коррупции и отсутствии политической воли для борьбы с ней кого интересуют предлагаемые меры локального характера? Значительная часть исследователей вынужденно переориентировалась на сферы научной абстракции. Например, модными стали расчеты уровня латентной преступности. Но когда латентная преступность, по оценке одних авторов, составляет 16 процентов, а других – на несколько порядков выше, можно смело утверждать: обоснованной методики расчетов нет. Впрочем, это и так очевидно – много ли респондентов, при любой анонимности опроса, признаются, воруют они или нет? А косвенные методы расчета изначально ущербны. Вспомним, что невидимая часть Луны оказалась совсем не такой, как ее моделировали топографы по рельефу видимой части. К тому же недаром говорят: «Если результат не зависит от способа вычисления – это математика, если зависит – бухгалтерия».
Беда в том, что, вместо разработки разных специализированных методов исследования, используют один и тот же инструментарий, весьма примитивный, а претендуют на глобальные открытия под вывеской своей науки. Результат же пока нулевой. Американцы пытались выяснить даже не причины преступности, а только факторы, обусловившие колебания ее уровня в конце прошлого столетия, но и в этом потерпели неудачу.
Казалось бы, сегодня для них нет более важной проблемы, чем изучение и устранение причин и условий, способствующих распространению терроризма. А результат? Террористы вовсе не такие люди, какими мы их себе представляем. Таков основной посыл доклада советника правительства США по борьбе с терроризмом, профессора Пенсильванского университета Марка Сэйджмена. Доклад был обнародован в начале июля 2004 г. на конференции в Вашингтоне. Выводы Сэйджмена основаны на изучении дел 382 подозреваемых в причастности к терроризму боевиков, связанных с «Аль-Каидой», египетским «Исламским джихадом», индонезийской группировкой «Джамма Исламия» и филиппинской «Абу-Саяф».
Исследователь развеял миф о том, что большинство террористов — выходцы из бедных слоев общества, чье социальное положение и неустроенность толкают их в объятия фанатичных исламистских группировок, зомбирующих своих адептов. По данным исследования Сэйджмена, из его выборки к низшему классу можно отнести лишь чуть более четверти террористов, большая часть которых – выходцы из Марокко. Почти пятая часть задержанных за терроризм – представители высших слоев общества, а более половины представляют средний класс. У подавляющего большинства есть семьи, дети. Религиозное образование имеют считанные единицы, большинство же — врачи, юристы, инженеры.
Любопытно, что никто из них не пришел к терроризму через движение «Талибан». Более того, согласно материалам исследования, к талибским «фанатикам с горящими глазами» у этих людей было резко отрицательное отношение. Это современные, космополитичные, абсолютно психически здоровые люди, которые мало чем отличаются от нас с вами. Многие получили образование в Америке и Западной Европе, жили на Западе, побывали в различных странах мира, владеют несколькими языками. Их средний возраст – 25-30 лет, — так описывает Сэйджмен пойманных правосудием террористов. Почти все экстремисты пришли в террористические организации сами – это был их сознательный и добровольный выбор.
В чем же причина, по которой эти вполне респектабельные люди оказались террористами? Сэйджмен считает, что путь терроризма они избрали во многом потому, что были оторваны от своих культурных корней и так и не стали полноценными членами западного общества.
Вывод вполне «научный», идентичный результатам многих наших отечественных исследований. Только можно было его получить, не выходя из кабинета и ничего не изучая. В целом с определением причин преступности и мер ее предотвращения у современных криминологов пока, как у ОТенри, герои которого искали эликсир от хронического ревматизма: «Когда я пил «Экстракт Финкельхема», делал припарки из «Галаадского бальзама» и применял «Поттовский болеутоляющий пульверизатор», вроде как немного полегчало. Только сдается мне, что помог главным образом конский каштан, который я таскал в левом кармане».
А экономика, если это действительно экономика, не потерпит неопределенности в исходных посылках. Бюджет государства — величина конечная. Выделяя средства на борьбу с преступностью, мы сокращаем отчисления на образование, медицину, культуру, организацию рабочих мест. Значительная же часть преступников — это люди с ущербной культурой, недополучившие образование, в силу хлипкого здоровья имеющие трудности с трудоустройством. Замкнутый круг. И как ни странно, затраты, скажем, на содержание заключенных меньше, чем на полную программу качественного образования, здравоохранения и т.д. для всех и каждого. Нужен экономический оптимум. Юристу-криминологу рассчитать его «не по зубам», даже при использовании методик, имеющихся за рубежом. А социальный заказ научным экономическим подразделениям отсутствует.
Реформирование уголовного процесса у нас также осуществляется без какого-либо экономического обоснования. Пока его промежуточные итоги выявили лишь такой показатель, как перегрузка судей (для следователей — ситуация обыденная), необходимость увеличения штатов. Но это — видимая сегодня часть проблемы. И прикидку затрат мы делаем в сегодняшних, а то и во вчерашних величинах. А если учесть, что ориентация на Запад влечет приход не только идей, но, со временем, и существующих там финансовых затрат на правосудие, то есть над чем призадуматься: «По подсчетам, час судебного процесса в первой инстанции в США стоит около 300 дол. Наиболее известные адвокаты в США берут до 500 и более долларов за час консультаций… В Великобритании час работы адвоката в разных конторах (адвокатских фирмах) стоит 30-60 ф. ст., учитывается время поездок и ожидания — около 20 ф. ст. за час, телефонные звонки (около 3 ф. ст. каждый)» [12]. (Посмотрим, как у нас будет реализовано при таких расценках, например, право адвоката присутствовать при каждом чихе обвиняемого и подозреваемого на досудебном следствии. Если, конечно, либеральный уголовный процесс не станет достоянием только элиты).
Подсчитаем потом и потери от реализации предложения С. Пискуна из-за удлинения сроков расследования преступлений, не раскрытых «по горячим следам». Обычно в таких случаях говорят о дополнительных расходах, связанных с увеличением сроков расследования и содержания обвиняемых под стражей, что само по себе не так уж мало, однако далеко не все.
Примерно в середине XX века руководитель одной японской компании составлял смету предстоящих расходов на маркетинг, концепцию которого сыны Ямато только что позаимствовали у страны-победителя (США). Включив в эту смету известные из учебника по маркетингу элементы (реклама в прессе, на телевидении и радио, PR, разработка новой упаковки и т.д.), он подсчитал расходы, подвел черту. А потом вдруг вспомнил, что не учел еще денежные средства, требующиеся на раздачу бесплатных образцов товара, на организацию городского праздника, на котором люди будут пробовать производимую его компанией продукцию, — о них учебник умалчивал. Подсчитав все эти дополнительные расходы, он составил окончательную смету. Так возник термин BTL (below the line) — «то, что под чертой».
Соответственно, то, что над чертой, стали именовать ATL (above the line).
Так вот, расходы на содержание обвиняемых под стражей и затраты на расследование — это ATL, то, что есть в учебниках. А к BTL следует отнести пока практически не учитываемые последствия неразоблачения преступника. В отличие от приведенного японского примера эти расходы на порядки превышают рассчитанные по учебнику.
Создавая искусственно препятствия своевременному раскрытию преступления и изобличению преступника, мы тем самым не пресекаем рост преступности, ибо по статистике и достоверной оперативной информации значительная часть лиц, ставших на преступный путь, до разоблачения совершает 3-5 и более преступлений, вовлекает в число сообщников еще несколько человек. Получаем своего рода «снежный ком».
Здесь экономические расчеты не так просты. Не говорю о том, что государство по действующему Гражданскому кодексу Украины обязано полностью возместить ущерб потерпевшему, если преступник не установлен и не осужден. Возьмем, к примеру, социально-экономические последствия только преступлений против жизни и здоровья. Они не ограничиваются компенсацией прямого ущерба (доплаты за инвалидность, выплаты за потерю кормильца и т.п.). Помимо прямых затрат на медицинское обслуживание потерпевшего, в расчете учитывается финансирование вузов и училищ, где готовят кадры врачей и другого медперсонала, научно-исследовательских институтов, содержание больниц, закупка оборудования. Если потерпевший застрахован, уменьшаются прибыль страховой компании и, соответственно, налоги в казну. Государство пока еще несет значительные затраты на подготовку кадров трудящихся, которые не окупаются в случае смерти работника или потери им трудоспособности. Возникают дополнительные затраты на компенсацию данных потерь. В масштабе страны за большой период все это ощутимо: дисбаланс пенсионного фонда, снижение показателя производительности труда, далее — цепочка макроэкономических последствий.
Свое предложение С. Пискун обосновывал необходимостью укрепления законности, м пресечения злоупотреблений, которые допускают лейтенанты Ивановы. Наверняка, такие факты имеют место. Но где гарантия, что от злоупотреблений застрахованы государственные советники юстиции Петровы и Сидоровы и другие, рангом ниже? Не могут быть в государстве, пораженном коррупцией, представители одной системы падшими, а другой — святыми. Признавал это и С. Пискун: «…я нисколько не идеализирую прокуратуру и прокуроров. Да, бывают разные прокуроры. Да, кто-то ошибется, кто-то, не глядя, подпишет, кто-то за бутылку решит, кто-то, может быть, даже взяткой не побрезгует…» [13].
Не зря сомневался в добропорядочности некоторых своих подчиненных С. Пискун. После освобождения его от должности за ним последовало немало высокопоставленных прокуроров, в том числе и за необоснованный отказ в возбуждении уголовных дел, и за неосновательное их прекращение.
Список использованной литературы
- См.: Концепция уголовно-процессуального законодательства РФ // Государство и право. — 1992. — № 8. — С. 52.
- Лунеев В.В. Правовое регулирование общественных отношений – важный фактор предупреждения организованной и коррупционной преступности (тезисы доклада) // Государство и право. – 2001. – № 5. – С. 106-109.
- Цит. по: Мишин Г.К. О коллизиях уголовно-правовой и уголовно-процессуальной политики // Государство и право. – 2002. – № 10. – С. 99.
- Синильщиков Ю. В милиции прибавилось оперативности, но не уменьшилась и коррупция // Милиция. – 2003. – № 5. – С. 47.
- Кехлеров С. Исправленному верить // Российская газета. – 2003. – 10 июля.
- Назаренко В. Предварительное расследование в современном уголовном процессе // Законность. – 2002. – № 8. – С. 42.
- Михальская Н. Права личности — новый приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Российская юстиция. – 2002. – №7. – С. 2-4.
- См.: Маляренко В.Т. Про публічність i диспозитивність у кримінальному судочинстві України та її значения // Вісник Верховного Суду України. – 2004. – № 7(47). – С. 2.
- См.: Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. – М., 2001; Лупинская П.А. Типы (формы) уголовного процесса // Уголовное процессуальное право Российской Федерации. – М., 2001; Смирнов А.В. Модели уголовного процесса. – СПб., 2000; Петрухин И.Л. От инквизиции – к состязательности // Государство и право. – 2003. – № 7. – С. 28-36.
- Флетчер Дне, Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. – М.: Юристь, 1998. – С. 123.
- Пискун С. «Мы ждем Лазаренко и с удовольствием его примем». Интервью С. Рахманинова // Зеркало недели. – 2003. – №6 (431). – 15 февраля. – С. 2.
- Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран. -М., 1997.-С. 297-298.
- Пискун С. «Мы ждем Лазаренко и с удовольствием его примем». Интервью С. Рахманинова // Зеркало недели. — 2003. -№ 6 (431). — 15 февраля. — С. 2.
- Гаврилов Б. Новеллы уголовного процесса на фоне криминальной статистики // Российская юстиция. — 2003. -№ 10.-С. 7.
- Гаврилов Б. Новеллы уголовного процесса на фоне криминальной статистики // Российская юстиция. — 2003. — № 10. -С. 7.
- Прохоров А.П. Русская модель управления — М.: Эксперт, 2003. — С. 149.
Источник: глава из монографии
Ненаучные заметки о некоторых научных проблемах уголовного процесса: Эссе. – Луганск: РИО ЛАВД, 2004. – 600 с.