Меню Закрыть

Правовой статус властно-распорядительных субъектов, принимающих решение об окончании досудебного следствия

Основополагающие принципы построения уголовного процесса, являющегося целостным образованием, соответственно, распространяются на все его стадии. Досудебное расследование, являясь «относительно обособленной и самостоятельной подсистемой с присущими ей особенностями», строится на тех же основных положениях, что и система в целом.

Большинство процессуалистов не отрицают, что применительно к стадии судебного разбирательства действует принцип состязательности. Мнения ученых относительно стадии досудебного расследования разделились. Многие указывают на ненормальность построения двух последовательных стадий уголовного судопроизводства на диаметрально противоположных началам: розыскное досудебное производство и состязательное судебное разбирательство.

Действительно, построение украинского досудебного расследования имеет черты, характерные для континентального уголовного судопроизводства, в котором досудебному следствию предоставлены столь же широкие полномочия, как и следствию судебному.

Однако, по нашему убеждению, в настоящий момент имеет смысл отказаться от идеи реформировать наше досудебное следствие по классическому образцу англосаксонской судебной системы.

Решающим доводом в пользу такой позиции могут являться соображения профессора В.М. Случевского о невозможности создания состязательной конструкции уголовного судопроизводства в обществе с низкой правовой культурой. Это отмечается и в зарубежной литературе.

Правильность рассуждений указанного автора подтверждает как история развития уголовного процесса ведущих демократических государств мира, так и проведенный нами ретроспективный анализ развития отечественного института окончания досудебного следствия.

Вместе с тем нельзя отрицать, что реальное реформирование уголовного процесса возможно только в условиях состязательной формы процесса. Это признают как отечественные, так и зарубежные процессуалисты. По мнению автора, такая позиция может найти отражение в новом уголовно-процессуальном законодательстве Украины.

По нашему мнению, основываясь на принципе состязательности, целесообразно законодательно установить такой порядок досудебного следствия, который, учитывая опыт развития национальных уголовно-процессуальных систем различных стран мира, а также исторические особенности и традиции местного (украинского) менталитета, способствовал бы его реализации.

Мы поддерживаем позицию тех авторов, которые считают, что «…для этого необходимо четкое разграничение основных уголовно-процессуальных функций обвинения, защиты и разрешения дела и, соответственно, субъектов, их осуществляющих.» Следовательно, для определения оптимальной конструкции окончания досудебного производства в указанном аспекте: следует проанализировать соответствие правового статуса властно-распорядительных субъектов, принимающих решение о завершении расследования, состязательному построению уголовного процесса.

По справедливому утверждению авторов Курса советского уголовного процесса, процессуальное положение того или иного участника процесса определяется «…назначением, непосредственными причинами и целями участия каждого из них в уголовном деле, а также отношением к уголовно-процессуальным функциям».

Функция как направление деятельности, соответственно, предполагает наличие субъекта, осуществляющего ее. Вместе с тем «…определяющим элементом в субъективной структуре принципа состязательности является понятие стороны».

По мнению М.С. Строговича, сторона в уголовном процессе характеризуется наличием определенного процессуального интереса и обладанием процессуальными правами, равными с процессуальными правами «противной» стороны.

В литературе отмечается, что реализация уголовно-процессуального интереса находит свое выражение в уголовно-процессуальной функции.6 Следовательно, позволителен вывод о том, что при состязательном построении уголовного процесс» различие интересов участников процессуальной деятельности предопределяет осуществление ими различных уголовно-процессуальных функций.

В соответствии с действующим законодательством решения о завершении досудебного следствия принимают следователь и прокурор. Они окончательно разрешают функцию обвинения на досудебном следствии (ст.ст. 114, 212-226, 227 и 232 УПК Украины), представляя сторону обвинения в уголовном процессе.

Ведомственные подзаконные акты, регламентирующие вопросы организации расследований преступлений в системе МВД Украины, предписывают начальникам ГУМВД Украины в Автономной Республике Крым, г. Киева, г. Севастополя, Киевской области и на транспорте в случае необходимости назначать штатных дознавателей исполняющими обязанности следователя (п. 5.6 Приказа МВД Украины от 29 декабря 1995 г. «О неотложных мерах по совершенствованию структуры и организации деятельности штатных подразделений дознания органон внутренних дел Украины»).

Такого рода практика получила распространение во всех следственных подразделениям горрайорганов внутренних дел.

Например, в декабре 1998 года в следственном отделе Жовтневого РО ЛГУ УМВД Украины в Луганской области осуществляли расследование уголовных дел в полном объеме 5 штатных дознавателей, назначенных исполняющими обязанности следователя.

В 1997 году штатными дознавателями специальных подразделений дознания УМВД Украины в Луганской области, назначенных исполняющими обязанностями следователя, было закончено производством 2 505 уголовных дел, а в 1998 году — 2008.

Более того, в деятельности следственных подразделений органов внутренних дел имеют место случаи расследование уголовных дел помощниками следователя, которые в соответствии с Положением об организации предварительного следствия в системе Министерства внутренних дел, не наделены полномочиями следователя (ст. 114 УПК Украины).

Так, помощник следователя СО Жовтневого районного отдела ЛГУ УМВД Украины в Луганской области сержант милиции К. расследует уголовные дела в полном объеме с 1993 года.

По мнению автора, указанная следственная практика прямо противоречит действующему уголовно-процессуальному законодательству страны, которое не предоставляет помощникам следователя и исполняющим обязанности следователя полномочий по расследованию уголовных дел.

В процессуальной литературе нет единого мнения относительно системы процессуальных функции, осуществляемых следователем.

Некоторые авторы указывают, что в деятельности следователя сочетаются три основные процессуальные функции: уголовное преследование (обвинение), защита и разрешение дела (М.С. Стротович, В.М. Савицкий, Н.А. Якубович, А.М. Ларин и др.).

Л.М. Мариупольский и Г.Р. Гольст считают, что следователь выполняет пять процессуальных функций: предупреждение преступлений, обвинение, защиту, привлечение общественности для борьбы с преступностью и воспитание.

В.А. Стремовский утверждает, что в деятельности следователя можно выделить только функции уголовного преследования и защиты.

Ряд процессуалистов указывают, что следователь выполняет лишь одну процессуальную функцию — расследование (Н.Н. Полянский, Р.Д. Рахунов, В.В. Шимановекий, П.С. Элькинд, В.3. Лукашевич, В.Н. Шпиле и др.).

Автор разделяет обоснованную точку зрения А.Б. Мура-вина, развившего мысль С.А. Альперта о том, что следователь, до установления лица, виновного в совершении преступления, осуществляет функцию расследования, а после его установления — функцию обвинения, которая возникает из функции расследования и носит конкретный и целенаправленный характер. Однако функция расследования не исчезает, а продолжается, поскольку через обвинение не может быть выражено все содержание процессуальной деятельности ни следователя, ни прокурора.

Аналогичной позиции придерживаются и авторы Курса советского уголовного процесса, полемизирующие с процессуалистами, отрицающими наличие у следователя функции обвинения, «…коль скоро объективное и всестороннее расследование представило фактические основания для того, чтобы предъявить лицу обвинение и поставить его в правовое положение обвиняемого, то уже нет и оснований скрывать эту функцию за функцией расследования…».

Однако, по нашему мнению, нельзя отрицать, что розыскная форма отечественного досудебного следствия по существу возлагает на следователя и функцию защиты.

Как известно, интересы любого участника процесса определяют направленность его действий, дают начало его правовой активности. Уголовно-процессуальный закон не только выражает интересы того или иного субъекта, но также определяет нуги и средства их реализации. Он признает за каждым носителем интереса право по собственному усмотрению выбирать соответствующие средства, установленные законом. Таким образом, направленность и характер деятельности субъекта определяются процессуальными и лежащими в их основе материальными интересами.

Действующий уголовно-процессуальный закон Украины исключает наделение стороны защиты такими же широкими правами, как и стороны обвинения в достижении истины по уголовному делу. При этом ст. 22 УПК Украины обзывает следователя «…принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств, выявить, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, «т также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства».

Таким образом, законодатель признает следователя носителем функции расследования. Он определяет пути ее реализации, в частности, через деятельность по использованию установленных им средств защиты обвиняемого. Это направление деятельности, по мнению автора, и составляет осуществляемую им функцию защиты. Она носит вспомогательный характер по отношению к приоритетным для следователя функциям (исследования и обвинения.

Такая позиция не противоречит известному в теории уголовного процесса методологическому правилу, согласно которому при функциональном анализе деятельности субъекта необходимо включать в систему осуществляемых им функций только взаимосвязанные направления его деятельности.

Как известно, следователь в ходе расследования по уголовному делу принимает различного рода решения, в том числе и связанные с окончанием расследования — прекращением уголовного дела по реабилитирующим основаниям. Некоторые процессуалисты (М.С. Строгович, А.П. Гуляев, В.А. Стремовский и др.) рассматривают такого рода решения как реализацию функции защиты или разрешения дела. Это достаточно спорные утверждения.

Так, общеизвестно, что смысл функции защиты заключается, прежде всего, в опровержении предъявленному лицу обвинения. Следователь же, прекращая уголовное дело по реабилитирующим основаниям, отказывается от ранее выдвинутою им обвинения в связи реально установленными фактами, а не опровергает свои собственные выводы, ибо это противоречит всем законам психологии.

Смысл функции разрешения дела — дать окончательный ответ на вопрос относительно виновности или невиновности лица в связи с предоставленным в суд обвинением. Не случайно в теории уголовного процесса иногда ее называют функцией правосудия. До тех пор, пока функция обвинения окончательно не сформировалась и не нашла своего выражения в утвержденном прокурором в обвинительном заключении (ст. 232 УПК Украины), потребность, функции разрешения дела по существу не возникает. На наш взгляд, в указанном случае может иметь место только отказ от обвинения путем прекращения уголовного дела.

Для разрешения вопроса о процессуальных функциях следователя при состязательном построении уголовного процесса определяющими целесообразно считать его процессуальные интересы. На это вполне обоснованно указывается в юридической литературе.

Анализ правового положения следователя показывает, что он является должностным лицом, в обязанности которого входит полное, объективное и всестороннее расследование уголовных дел (ст.ст. 22, 102 и 114 УПК Украины). Как представитель властных органов, он отстаивает государственные интересы, выражающиеся в стремлении к реализации закона с целью привлечения к уголовной ответственности лица, обедняемого в совершении преступления. Для выполнения процессуальной функции расследования следователь в соответствии с действующим законодательством наделен властными полномочиями, обеспечивающими ему все необходимые условия и предоставляющие возможность для успешною расследования преступлений. Как верно отмечается в литературе, специфика процессуальных прав следователя заключается в том, что они при соответствующих условиях становятся обязанностью следователя.

Как известно, в основе выполнения функций следователя лежит принцип его самостоятельности и ответственности (ст. 114 УПК Украины). Однако он не исключает его подконтрольности начальнику следственного подразделения и поднадзорности прокурору.

Уголовно-процессуальный закон (ст.ст. 114 и 1141 УПК Украины) предписывает следователям выполнять все указания прокурора, а следователям органов внутренних дел и службы безопасности Украины — также указания начальника следственного подразделения по всем вопросам производства досудебного следствия. Исключение составляют только вопросы, определяющие направление расследования (о привлечении в качестве обвиняемого, квалификации преступления и об объеме обвинения, о направлении дела для предания обвиняемого суду или о прекращении дела).

По нашему мнению, такое положение противоречит провозглашенному в ст. 10 УПК Украины принципу самостоятельности и ответственности следователя.

В литературе справедливо указывается, что «…наличие доказательств превращает право следователя выбрать вариант процессуальной) решения в обязанность поступить в данной конкретной ситуации совершенно определенным образом». Не может быть самостоятельности и ответственности там, где не предоставлена возможность действовать независимо, руководствуясь только законом и своим внутренним убеждением, основанном на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела, ибо, как обоснованно подмечает Ю.М. Грошевой, «…в основе любого решения лежат знания субъекта, его принимающего».

Э.В. Струков указывает, что ответственность представляет собой свободный выбор образа действий, сделанный по внутреннему убеждению, основанному на определенных, принятых личностью мировоззренческих установках, правовых и моральных нормах, на глубоком осознании необходимости выполнения дела, важного для общества, для коллектива, для другого человека.

Изучение архивных уголовных дел, прекращенных в 1991-1997 ст. следователями органов внутренних дел Луганской области по немотивированным указаниям прокуроров и начальников следственных подразделений, показали, что в 100 процентах постановлений о прекращении уголовных дел отсутствуют объяснительные элементы гносеологической функции мотивировки принятого решения. На наш взгляд, это вполне объяснимо.

Как можно обязывать следователя принимать те или иные процессуальные решения вопреки его внутреннему убеждению, которое складывается в результате познавательной деятельности по установлению фактов, достаточных и необходимых для принятия данного решения? Это противоречит не только методологическому положению о единстве сознания и деятельности, разработанному наукой психологии, но и основанному на нем механизму принятия процессуального решения, предполагающему выбор решения в зависимости от собранных по делу доказательств.

Следует подчеркнуть, что 84 процента следователей, опрошенных в ходе социологических исследований, по существу, подтвердили, что их нынешний процессуальный статус практически не в полной мере гарантирует соблюдение принципа процессуальной самостоятельности и ответственности следователя. При этом 79 процентов из них категорически высказались за предоставление следователю свободы в принятии решений о направлении следствия и производстве процессуальных (следственных) действий.

Объективность и практическую обоснованность позиции указанной группы респондентов подтверждают и опрошенные должностные лита, с деятельностью которых законодатель связывает ограничения процессуальной самостоятельности следователей. 98 процентов начальников следственных подразделений и 97 процентов прокуроров считают необходимым расширить права следователей в указанном выше направлении.

Интересно отменить, что 100 процентов опрошенных судей и 100 процентов адвокатов, представляющих в силу своего процессуального статуса наиболее объективную группу респондентов по данному вопросу, считают необходимым аналогичным образом создать дополнительные гарантии соблюдения принципа процессуальной самостоятельности и ответственности следователя.

Вышеизложенное позволяет не согласиться с мнением авторов проекта Концепции правовой реформы в Украине, утверждающих, что следователь имеет достаточную процессуальную самостоятельность и нет необходимости ее расширять. К сожалению, указанная позиция нашла отражение и в проекте Закона Украины «Про статус слідчих», разработчики которого практически не изменили механизм взаимоотношений следователя с прокурором и начальником следственного подразделения.

Автор предполагает, что познавательный характер уголовно-процессуальной деятельности следователя предопределяет изменение статуса следователя в реформируемом уголовном процессе Украины. Оно, должно быть, связано с расширением его прав по отношению к субъектам, осуществляющим контроль и надзор за досудебным следствием. Следователь должен быть свободен в принятии решений о направлении следствия и производстве процессуальных (следственных) действий по уголовному делу. Это создает дополнительные гарантии не только соблюдения принципа процессуальной самостоятельности и ответственности следователя, но и зашиты прав и законных интересов граждан в условиях формирования демократических основ уголовного судопроизводства Украины. Правильность таких предположений подтверждает и проведенный анализ статуса начальника следственного подразделения и прокурора.

В соответствии с ч. 1 ст. 114 УПК Украины процессуальные полномочия руководителю следственного подразделения предоставлены законом в целях осуществления контроля за своевременностью действий следователей по раскрытию преступлений и их предотвращению, а также для принятия мер по наиболее полному, всестороннему и объективному производству досудебного следствия. Он имеет право и лично производить досудебное следствие по уголовным делам, пользуясь при этом полномочиями следователя (ч. 2 ст. 114 УПК Украины).

Анализ ч. 2 ст. 114 УПК Украины позволяет сделать вывод о том, что полномочия указанного лица связаны прежде всего с постоянным наблюдением за подчиненными следователями с целью удостовериться в правильности производимого ими расследования, а также осуществления организационных мероприятий, необходимых для успешного выполнения задач уголовного судопроизводства.

Однако именно прокурор, а не начальник следственного подразделения окончательно определяет содержание и направление расследования, реализует функцию обвинения и осуществляет тем самым процессуальное руководство следствием. Указания прокурора по уголовным делам обязательны для начальника следственного подразделения (ч. 5 ст. 114 (1) УПК Украины).

Как известно, контроль — функция, присущая всем государственным органом. Он является обязательным элементом общей управленческой деятельности государственного аппарата.’ Пронизывая все стороны деятельности подконтрольных органов, контроль обеспечивает ее законность, целесообразность и эффективность путем проникновения в содержание функционирования объекта. Его социальное назначение состоит в наблюдении за соответствием деятельности подконтрольного объекта тем предписаниям, которые объект контроля получает от управленческого звена — органа или должностного лица.

Начальник следственного подразделения в силу возложенных на него полномочий является носителем именно функции процессуального контроля за деятельностью подчиненных следователей. Это наглядно подтверждает анализ содержания ст. 114 УПК Украины.

Но, как уже отмечалось выше, законодатель, регулируя отношения между начальником следственного подразделения и следователем, не в полной мере учел познавательный, поисковый характер уголовно-процессуальной деятельности, принцип оценки доказательств и принятия решения по внутреннему убеждению. Это существенно нарушает основу процессуальной самостоятельности и ответственности следователя.

Указанное обстоятельство позволяет согласиться с позицией авторов Модельного Кодекса, которые исключили начальника следственного подразделения из числа участников уголовного процесса, осуществляющих процессуальный контроль за следствием.

На наш взгляд, при построении основ демократического уголовного процесса Украины метод власти-подчинения, который государство использует в регулировании уголовно-процессуальных отношений между должностными лицами, должен сочетаться с методом равенства субъектов регулируемых отношений. Это усилит состязательные начала уголовного процесса.

В реформируемом уголовно-процессуальном законодательстве руководитель следственного органа должен быть лишен права давать следователю обязательные для него указания и отменять его постановления. Такого рода предложение, связанное с лишением указанного субъекта права осуществлять процессуальный контроль за деятельностью следователя, обуславливает исключение из УПК Украины ст. 114.

Интересны результаты социологического опроса, проведенного автором в связи с этим предложением.

73 процента респондентов (следователей, начальников следственных подразделений, прокуроров, судей и адвокатов), последовательно отстаивая ранее высказанное ими мнение о необходимости создания дополнительных гарантий процессуальной самостоятельности и ответственности следователя путем расширения его прав (за это высказалось 96 процентов всех опрошенных), вполне логично поддержали мнение автора.

Вместе с тем 94 процента опрошенных начальников следственных подразделений высказались против предложения о лишении их права давать следователю обязательные для него указания и отменять его постановления, предусмотренные ч.ч. 3-5 ст. 114 УПК Украины.

В этой связи небезынтересно отменить, что 98 процентов респондентов этой же группы ранее: согласились с необходимостью предоставления следователю свободы в принятии решений по вопросам о направлении следствия и производстве процессуальных (следственных) действий.

Учитывая достаточно высокую степень профессиональной подготовки руководителей следственных подразделений и, соответственно, понимание ими рассматриваемых проблем, такую непоследовательность можно объяснить только наличием у них должностных интересов, связанных с нежеланием терять определенные властные полномочия. Правильность такого предположения подтверждают результаты опроса и других групп респондентов.

Так, 76 процентов опрошенных прокуроров, реализующих свои полномочия в отношении следователей через начальников следственных подразделений, а также 100 процентов судей и 100 процентов адвокатов согласны с высказанным выше предложением.

На наш взгляд, мнение большинства респондентов объективно отражает взгляд профессиональных юристов-практиков на роль начальника следственного подразделения в уголовном процессе именно как организатора расследования преступлений. Одновременно оно подтверждает жизнеспособность теоретических концепций, связанных с лишением начальника Следственного подразделения процессуальных полномочий но контролю за досудебным следствием.

Мнение автора по вопросу о целесообразности сохранения в реформируемом уголовном процессе Украины фигуры начальника следственного подразделения и наделения его правами процессуального контроля за деятельностью подчиненных следователей не совпадает с позицией некоторых отечественных процессуалистов относительно развития института субъекте уголовного процесса и по другим соображениям.

Так, трудно согласиться со сторонниками ведомственного процессуального контроля в следственных органах МВД, утверждающими, что система его построения, наряду с прокурорским надзором, обеспечивает качество следствия.

Руководя следственным подразделением и отвечая за показатели его работы, начальник СО в известной степени подвержен ведомственным и местным влияниям, так как в решении вопросов денежного и вещевого довольствия, а также материально-технического снабжения полностью зависит от руководителя соответствующего органа внутренних дел. При существующей административной системе подчинения следователей возникают веские основания сомневаться в обеспечении их полной самостоятельности и объективности при расследовании преступлений. Это, по существу, прямо отмечают и авторы Концепции правовой реформы в Украине.

Практически аналогичная ситуация сложилась и в следственном аппарате СБУ, для которого также характерно административное подчинение следователей не только начальнику следственного подразделения, но и руководителю соответствующего органа Службы безопасности (ст.ст. 15, 20, п. 3 ст. 24 Закона Украины «О службе безопасности Украины»).

Некоторые особенности имеет ведомственный контроль за следствием в прокуратуре. Они связаны с тем, что прокурор осуществляет процессуальный контроль через руководство следствием. Но это лишь усложняет рассматриваемую проблему. Руководя следственным аппаратом и отвечая за его показатели, прокуроры, по существу, единолично и бесконтрольно влияют на качество следствия, а следователи, административно подчиненные прокурору, не могут в полной мере пользоваться обозначенной в законе самостоятельностью. Не случайно в соответствии со ст. 121 Конституции Украины в органах прокуратуры будет ликвидирован следственный аппарат (п. 9 Раздела XV Основного Закона).

Более того, с позиции соблюдения конституционных состязательных основ уголовного судопроизводства, принципа процессуальной самостоятельности и ответственности следователя можно рассматривать как юридический нонсенс решение Верховной Рады Украины о создании нового следственного аппарата а структуре налоговой милиции, являющейся органом дознания (ст.101 УПК Украины).

Как уже отмечалось ранее, интернационализация преступности и объективная необходимость совместных усилий для борьбы с ней тех членов мирового сообщества актуализировали проблему создания синтетической модели правосудия, пригодной для многих стран. Следовательно, позитивное решение проблемы создания системы досудебного следствия в Украине, наиболее соответствующей состязательной конструкции уголовного судопроизводства, немыслимо без анализа процессуальных конструкций, распространенных в уголовном процессе западных демократических государств.

Так, европейский уголовный процесс все более обогащается смешанными структурами, когда следствие осуществляется исключительно преследующей стороной (полицией и/или прокуратурой), но под контролем судьи, который является арбитром по основным вопросам юрисдикционной процедуры и контролирует соблюдение личных свобод (например, в германском и португальском уголовном процессе).

В зарубежной литературе отмечается, что процесс сближения норм уголовного судопроизводства различных европейских стран уже происходит. На это указывают, с одной стороны, выбор оран Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в качестве общего источника судебно-правовых реформ, а с другой стороны — признание ими действенности других норм, а не только тех, которые утвердились в национальных традициях.

Новый Основной Закон Украины, провозглашая утверждение и обеспечение прав и свобод граждан как главную обязанность государства (ст. 3, Раздел II), гарантирует не только правовую помощь по их защите в судебном процессе (ст. 59), но и судебный контроль за их соблюдением в уголовном судопроизводстве (ст.ст. 29-31).

Принятие новой Конституции Украины положило начало процессу развития уголовного судопроизводства страты в сторону сближения с нормами европейского уголовного процесса. Это значительное социальное и правовое явление в жизни Украины. Оно объективно обусловлено вступлением страны в Совет Европы (ноябрь 1995 года), так как работа в нем в качестве полноправного субъекта не позволит государству избежать контроля со стороны Европейской комиссии и Европейского суда по нравам человека. Их деятельность, справедливо рассматриваемая как наиболее ценный опыт европейской юриспруденции, позволяет контролировать национальные судебно-правовые реформы в рамках основных положений Европейской конвенции по правам человека.

Очевидно, что политический режим Украины еще долгие годы будет представлять собой сочетание элементов деспотизма и демократизма. Такова историческая действительность развития демократии во всем мире. Следовательно, в реформируемом уголовном процессе как органической части государственной и правотой системы государства должны, соответственно, проявляться как инквизиционные, так и состязательные начала досудебного следствия, что характерно для смешанного судопроизводства.

Указанные реалии требуют большой осторожности в выборе форм объективного сближения уголовного процесса Украины с правовыми нормами организации следственной процедуры в зарубежных демократических государствах.

Но современное построение уголовного судопроизводства Украины и, соответственно, существующая процессуальная процедура досудебною расследования действительно неэффективны в плане обеспечения достижения цели конституционного принципа разделения властей, связанного с обеспечением свободы, законности и предотвращения произвола в государстве.

Однако полномочия следователя и прокурора все же недостаточно ограничиваются судебной властью (глава 22 УПК Украины), которая должна уравновешивать и разделять пределы их властных функций во время расследования уголовных дел. Принципиально не меняет положения и Конституция Украины, ограничившая сферу деятельности суда при производстве досудебного расследования введением судебного порядка дачи санкции на арест граждан, на проникновение в жилище и иное владение лица, на наложение ареста на корреспонденцию, ее выемку в почтово-телеграфных учреждениях, а также снятие информации с каналов связи (ст.ст. 29-32 Основного Закона). Такое состояние уголовно- процессуального Закона не исключает злоупотребление властью и, соответственно, нарушения конституционных прав и свобод граждан в области уголовного процесса. Это отмечают и ведущие процессуалисты Украины и СНГ, предлагающие ввести судебный контроль за досудебным производством.

В литературе, посвященной проблемам реформирования судебной власти в Украине, аргументировано обоснован вывод о том, что судебный контроль не охватывается понятием правосудия. Он является самостоятельной функцией судебной власти, и его введение обусловлено нормами международного права, о приверженности которому заявила Украина.

Автор поддерживает процессуалистов, отстаивающих точку зрения о том. что установление судебного контроля в досудебных стадиях уголовного процесса надлежаще защитит конституционные права и свободы граждан, а также обеспечит законность при проведения расследования преступления.

Необходимость введения судебного контроля за органами досудебного следствия и прокурора подтверждают 93 процента опрошенных респондентов из числа указанных выше участников процесса. При этом следует отметить, что данное предложение поддерживают 101) процентов опрошенных прокуроров, 100 процентов судей и 100 процентов адвокатов.

Представляется, что эти результаты достаточно объективно отражают положительную тенденцию в изменении мнения участников уголовного судопроизводства относительно социальной роли суда, его независимого положения в системе государственной власти. На это указывает значительное количество жалоб, направляемых участниками досудебного производства в суд.

Так, в 1995 г. общими судами Украины было рассмотрено 3616 жалоб на действия следственных органов, в 1996 г. — 3141 и 1997 г. – 3875, а в I полугодии 1998 года их было рассмотрено 1753.

И.Л Петрухин, Г-П. Дроздов, В-Д. Брынцев и ряд других авторов отстаивают точку зрения о том, что судебный контроль за досудебным следствием должен распространяться на применение мер принуждения и разрешения конфликтов между участниками уголовного процесса в ходе расследования преступлений.

Упомянутые выше; процессуалисты и авторы Модельного Уголовно-процессуального кодекса ограничивают контрольную функцию суда по соблюдению конституционных прав и свобод граждан и досудебных стадиях уголовного судопроизводства. Они не распространяют судебный контроль за деятельностью органов досудебного производства на стадию возбуждения уголовного дела, которая, выступая как «система процессуальных действий и правоотношений», является важной составной частью уголовного процесса Украины (глава 8 УПК).

Представляется, что такой подход к реформированию уголовного судопроизводства неприемлем для Украины, которая взяла курс на усиление судебной защиты законных прав и свобод граждан от произвола должностных лиц государства (ст. 55 Конституции: Украины).

В этой связи т.тор предлагает распространить сферу судебного контроля на всю процедуру возбуждения уголовных дел и их расследование, а также связанное с ними соблюдение личных прав и свобод граждан. При этом крайне важно найти оптимальное соотношение между полномочиями прокурора и суда ню соблюдению законности на досудебных стадиях уголовного судопроизводства. Для этого, как отмечали участники Международной научно-практической конференции «Прокуратура в правовом государстве», проведенной 8-9 января 1997 года Советом Европы и Генеральной прокуратуры Российской Федерации, необходимо, с одной стороны, чтобы надзор был сохранен в качестве основной функции прокуратуры, а с другой, — появились бы дополнительные гарантии законности при реализации конституционных прав и свобод граждан.

Учитывая это, на наш взгляд, в стадии возбуждения уголовного дела суд должен иметь право:

  1. рассматривать жалобы заинтересованных лиц на законность действий органов дознания, следователя или прокурора, связанных с принятием, рассмотрением и проверкой заявлений и сообщений о совершенных или готовящихся преступлениях, принятием мер по предотвращению, пресечению и предупреждению преступлений, принятием решений о возбуждении уголовного дела или отказом в возбуждении уголовного дела, направлением заявлений (сообщений) о преступлении или уголовного дела по принадлежности, а также применением мер предупредительного характера (ст. 981 УПК Украины);
  2. рассматривать заявления прокурора, следователя или органа дознания по поводу споров, возникших между ними в связи с принятием решений по указанным в пункте первом вопросам.

В стадии досудебного производства автор считает целесообразным возложить на суд полномочия:

  1. по санкционированию применения наиболее строгих мер уголовно-процессуального принуждения, а также производства следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав и свобод граждан (раздел II Конституции Украины);
  2. рассмотрение заявлений, жалоб, ходатайств и отводов участников процесса;
  3. прекращение уголовных дел.

Нормы, регулирующие судебный контроль за досудебным производством, целесообразно сгруппировать в рамках отдельной главы УПК Украины.

Для того, чтобы суд эффективно выполнял функцию правосудия, необходимо создать такие условия для деятельности входящих в его состав судей, которые бы обеспечили максимальную объективность и беспристрастность при рассмотрении ими тех уголовных дел, расследование которых осуществлялось под судебным контролем.

Учитывая многообразие признаков подсудности (глава 2 УПК Украины), такого рода задача может быть разрешена путем введения во всех общих судах Украины специальной штатной должности судьи, полномочия которого были бы связаны только с осуществлением судебного контроля за досудебным следствием. Сфера контрольной деятельности судьи за досудебным следствием определяет наименование его должности — следственный судья.

Такого рода позиция принципиально не расходится с мнением отечественных процессуалистов, предлагающих в указанных выше целях ввести в районных общих судах Украины специальную должность «судьи по контролю за расследованием».

В связи с данным предложением было опрошено 577 респондентов из числа ранее указанных 5 групп участников процесса. 97 процентов из них считает необходимым ввести в общие суды Украины должность следственного судьи. Целесообразно подчеркнуть, что обоснованность этого предложения признало 101) процентов опрошенных судей, 57 процентов из которых имеют стаж профессиональной деятельности в области уголовного судопроизводства свыше 10 лет.

В соответствии со ст. 55 Конституции Украины решения, принятые следственным судьей по вопросам применения мер уголовно-процессуального принуждения, производства следственных действий, а также прекращения уголовного дела должны подлежать обжалованию в вышестоящий суд. Представляется, что по всем остальным вопросам процедуры расследовании решения следственного судьи должны быть окончательными и не подлежать обжалованию.

В зарубежной литературе, посвященной проблемам соблюдения прав и слобод личности в досудебном производстве, высказывалась точка зрения о возможности реализации в уголовном судопроизводстве республик бывшего СССР французской модели судебного контроля, реализуемого следственным судьей, либо ее варианта, из опыта Российской империи — института судебных следователей.

По нашему мнению, эти предложения, связанные с созданием следственного аппарата в системе судебной власти, не могут быть реализованы в реформируемом законодательстве Украины по следующим причинам.

Во-первых, в дореволюционном уголовном процессе Украины судебные следователи, являвшиеся «косвенным обвинительным и защитником», осуществляли расследование дела под контролем прокуратуры, что само по себе противоречит принципу разделения сфер юрисдикционной деятельности органов (представителей) судебной и законодательной властей. Именно поэтому такая система досудебного следствия носит инквизиционный характер уголовного процесса, при котором все функции в уголовном процессе осуществляет только одна ветвь власти.

Во-вторых, изучение результатов исследований в области уголовной юстиции ведущих западноевропейских ученых позволяет сделать вывод о том, что институт следственного судьи обычно связывается с инквизиционной моделью уголовного судопроизводства. Его существование не отделяет функцию уголовного преследования, доверенную прокуратуре, от функции расследования, осуществляемой следственным судьей. Как и в институте судебных следователей дореволюционной Украины, для него характерна сильная опека прокуратуры над следственным судьей, что и обуславливает инквизиционный характер такой системы досудебного следствия.

По данным французского профессора М. Дельмас-Марти, от института следственного судьи практически отказались в Германии, Португалии и Италии. Даже во Франции этот исторически традиционный институт постепенно стал второстепенным — 80 процентов, уголовных дел, переданных на расследование, рассматриваются без следственного судьи, включая даже преступления, для которых следствие остается обязательным. При этом получила развитие практика ведения расследования полиции под руководством прокуратуры, которая и ведет непосредственно к приговору без следствия по делу.

Как известно, досудебное следствие современного уголовного процесса Украины исторически сформировалось в условиях деспотического государства. Оно традиционно характеризуется проведением следствия специальным должностным лицом исполнительной власти — следователем и существованием специального следственного аппарата, фактически осуществляющего в правосудии главную роль и олицетворяющего всевластие государственных органов.

По мнению автора, законодатель, вводя понятие «досудебное следствие», не связывал с ним создание следственного аппарата в судебной системе по следующим основаниям.

Логическое осмысление истории украинского уголовного процесса позволяет выделить объективную закономерность формирования следственного аппарата именно в системе органов исполнительной, а не судебной (и тем более не законодательной) власти.

История развития уголовного судопроизводства не только России и Украины, но и современных западных стран наглядно показала, что сосредоточение в суде должностных лиц, выполняющие различные процессуальные функции (расследование, обвинение и разрешение дела), неизбежно приводит к их смешиванию, что недопустимо при состязательной модели уголовного процесса.

Авторы Проекта Концепции правовой реформы в Украине высказали предложение о необходимости создания Следственного комитета при Верховной Раде Украины и о разграничении его компетенции по расследованию преступлений с национальным бюро расследований, на которое в соответствии с Указом Президента Украины 371/97 от 24 апреля 1997 года, возложена функция досудебного следствия.

Во-первых, позиция указанных авторов носит противоречивый и нелогичный характер. С одной стороны, они реализуют идею создания единого следственного аппарата и предлагают включить в него следователей МВД, СБУ и прокуратуры, а с другой — безосновательно признают целесообразность создания новой ведомственной следственной структуры. Это два взаимоисключающих подхода к реорганизации досудебного следствия страны.

Во-вторых, предложение о создании следственного аппарата при Верховной Раде Украины возлагает на высший законодательный орган страны несвойственную его конституционному статусу функцию по организации расследования преступлений.

В-третьих, реализация указанного положения Концепции правовой реформы в Украине нарушит баланс полномочий различных ветвей власти в уголовном судопроизводстве, так как исполнительная власть будет практически лишена таковых.

В-четвертых, авторы итоженной позиции явно не учитывают исторические особенности развития национальной системы досудебного следствия в Украине именно в системе исполнительной власти.

И, в-пятых, ими принижается актуальность изучения знаний и опыта практических работников в сфере уголовного судопроизводства, исследование мнения которых подтверждает целесообразность создания единого следственного аппарата при Кабинете Министров Украины.

Так, из 1117 опрошенных участников процесса (следователи, начальники следственных подразделений, прокуроры, судьи и адвокаты) 572 считают целесообразным создать в стране единый следственный аппарат при одном из высших органов исполнительной власти — Кабинете Министров Украины. Думается, что мнение абсолютного большинства респондентов, 72 процента которых имеют стаж профессиональной деятельности в сфере уголовного судопроизводства свыше 10 лет, отражает объективную необходимость разрешения проблемы ведомственного (местного) влияния на должностных лиц следственного аппарата сараны.

Целесообразно подчеркнуть, что противники создания единого следственного аппарата в Украине не приводят убедительных аргументов в защиту идеи сохранения «параллельных следственных структур» страны.

Таким образом, для реформируемого уголовного процесса Украины вполне приемлемы известные европейской практике следственные структуры, действующие под строгим судебным контролем. Представляется, что при эти роль преследующей стороны должна отводиться должностным лицам следственною аппарата исполнительной власти, выведенного из ведомственного подчинения и созданного при Кабинете Министров Украины.

Законодательная реализация указанного предложения предопределит внесение соответствующих изменений в УПК Украины.

Принимая во внимание недопустимость смешивания понятий «орган досудебного следствия» и «следователь», а также учитывая характерный для уголовно-процессуального права процесс конкретизации, унификации правового содержания и, следовательно, необходимость наличия в УПК основной нормы, являющейся «активным центром правовой системы», определяющий особый статус следователя, предлагается изложить, ст. 102 УПК Украины в следующей редакции:

«Статья 102. Орган досудебною следствия и ею должностные лица

1. Досудебное следствие осуществляется следователями Следственного комитета при Кабинете Министров Украины.

2. Расследование уголовных дел производится следователем в пределах предоставленных ему законом полномочий при строгом соблюдении принципа его самостоятельности и ответственности».

Автор не разделяет мнение авторов Проекта УПК о необходимости указания к; одноименной статье Закона на то, что «…следствие производится следователем единолично, группой следователей или следственно-оперативной группой».

Разработчики указанного законопроекта, вводя в аналогичную статью норму о процессуальном положении следователя, совершенно обоснованно пытаются образовать первичную правовую общность, из; которой можно развить процессуальный институт о статусе следователя. Однако, на наш взгляд, общим (основным) принципом деятельности следователя является не единоличное ведение им следствия, а самостоятельность и ответственность, составной частью которых оно и является. На это указывает не только анализ ст. 114 УПК Украины, но и изучение специальной юридической литературы.

Более того, предлагаемая в Проекте УПК статья свидетельствует о том, что ее авторы искусственно разграничивают понятия «единоличное ведение следствия» и «групповое ведение следствия» Ими, по существу, необоснованно игнорируется тот факт, что в основе группового метода расследования лежит единоличное ведение следствия руководителем следственной или следственно-оперативной группы. Автором аргументировано доказана ошибочность такой позиции в одной из опубликованных работ.

Процессуальная фигура прокурора занимает особое положение в досудебном следствии. Оно обусловлено правовым статусом прокурора.

В науке нет единства взглядов относительно процессуального статуса прокурора на стадии досудебного расследования. Наиболее распространена точка зрения, согласно которой прокурор, являясь представителем государственного органа, осуществляющего надзор за законностью в данной процессуальной стадии, наделен властно-распорядительными полномочиями, дающими ему возможность эффективно осуществлять надзор за исполнением законов органами дознания и следствия с тем, чтобы обеспечить раскрытие каждого преступления, а также всесторонность и объективность расследования каждого дела.

На наш взгляд, полномочия прокурора самым тесным образом связны с его процессуальным интересом в уголовном деле. Он (интерес) который находит свое выражение в осуществляемой им уголовно-процессуальной деятельности.

Реализуя функцию надзора за соблюдением и правильным применением, законов в государстве (ст. 1 Закона «О прокуратуре»), Генеральный прокурор Украины и подчиненные ему прокуроры в соответствии с Конституцией осуществляют поддержание государственного обвинения в суде и надзор за соблюдением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и досудебное следствие (п.п. 1 и 3 ст. 121).

В Комментарии к Конституции Украины отмечается, что это важные и ответственные функции прокуратуры в сфере борьбы с преступностью.’ Полагаем, что через их осуществление реализуется функция прокурорского надзора. Указанные направления деятельности прокуратуры детализируют, конкретизируют ее содержание.

В литературе, посвященной проблемам прокурорского надзора за досудебным следствием, было высказано мнение о том, что прокуратура (высшее должностное лицо которой Генеральный прокурор назначается на должность Президентом Украины только с согласия Верховной Рады Украины) не может являться элементом судебной и исполнительной властей. Она должна действовать от имени и по поручению законодательной власти. Таксе положение прокуратуры в государстве не позволит сконцентрировать всю полноту власти в одном органе.

Автор разделяет указанную точку зрения, так как с позиции теории разделения властей надзор за соблюдением и правильным применением законов в государстве — «суть прерогативы самого законодательного органа».

По существу, с таким взглядом на место прокуратуры в системе государственной власти Украины согласен П.В. Шумский, глубоко проанализировавший проблемы отечественного прокурорского надзора на современном этапе нашего независимого государства.

В науке функция прокурорского надзора определяется как законоохранительная. Ее реализация имеет своим четким ориентиром исполнение закона.

Ю.М. Грошевой и Д.И. Пышней аргументированно обосновали, что деятельность прокуратуры заключается в следующем: 1) она нацелена на то, чтобы поднадзорные органы действовали на основе законности, обеспечивали, в соответствии с предоставленными им правами и возложенными на них обязанностями, охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан; 2) имеет четкую предупредительно-воспитательную направленность; 3) предполагает принятие мер к своевременному выявлению и устранению любых нарушений закона, от кого бы эти нарушения ни исходили, к восстановлению нарушенных прав и привлечению виновных к установленной законом ответственности.

Анализ процессуальных полномочий прокурора свидетельствует о том, что при осуществлении своих властно-распорядительных функций он фактически является руководителем расследования. Это отмечают большинство процессуалистов. Каково же соотношение надзора за соблюдением законов органами, осуществляющими досудебное следствие, и руководства прокурора расследованием?

В литературе функции прокурора по надзору и руководству досудебным следствием рассматриваюсь в качестве самостоятельных.1 Авторы, придерживающиеся такой точки зрения, рассматривали указанные направления как понятия однопорядковые, но не тождественные. По их мнению, каждое из них обозначает самостоятельное направление в деятельности прокурора.

В.М.Савткий подверг указанную позицию обстоятельной критике. Он, в частности, отмечал объективную взаимосвязь функции прокурорского надзора и функции руководства следствием. Его мнение поддержали и другие процессуалисты.

Взгляда на надзорную деятельность прокурора, в ходе которой «…именно реализация форм надзора, обладающих властно-распорядительными свойствами, ставит прокурора в положение субъекта, осуществляющего процессуальное руководство расследованием», я основном придерживаются и современные отечественные процессуалисты (А.Р. Ми-хайленко, В.С. Зсленецкий, В.П. Корж, П.В. Шумский и др.).

По нашему мнению, правы те авторы, которые утверждают, что прокурор для выполнения возложенной на него функции надзора за расследованием использует функцию процессуального руководства досудебным следствием независимо от его ведомственной принадлежности (прокуратура, МВД, СБУ и налоговая милиция). Однако представляется весьма спорным есть утверждение о том, что досудебное следствие как специфический объект прокурорского надзора предопределяет выбор именно этой функции и, соответственно, связанных с ней методов надзора.

Исходя из того, что содержание и форма всех явлений в природе и обществе взаимосвязаны и взаимообусловлены, методы прокурорского надзора за досудебным следствием должны учитывать особенности досудебного следствия как предмета своего дознания — его специфические задачи, обусловленные объектом (предметом) уголовного процесса, процессуальный режим деятельности должностных субъектов стороны обвинения, их функциональную направленность, объем и характер их полномочий, юридические последствия принимаемых ими государственно-властных предписаний, строго ограниченные законом временные рамки деятельности и др.

Эти особенности досудебного следствия законодатель отразил в установленной процессуальным нравом форме, которая, как обоснованно отмечается в литературе, создает тот режим законности, который является первостепенным условием для успешной борьбы с преступностью и, наряду с этим, необходимой гарантии личности от произвола и судебных ошибок.

Вместе с тем при внимательном анализе процессуальных полномочий прокурора (ст. 227 УПК Украины) и, соответственно, связанных с ними методов реагирования на выявленные нарушения закона в ходе досудебного следствия и при его окончании (отмена незаконных и необоснованных постановлений следователя, дача ему обязательных указаний, отстранение следователя от дальнейшего ведения следствия, если им допущено нарушение закона при расследовании дела, прекращение уголовного дела, утверждение обвинительного заключения, возвращение уголовного дела органам досудебного следствия со своими указаниями о производстве дополнительного расследования) нетрудно заметить, что их содержание, по существу, вступает в противоречие с гносеологическими, логическими и психологическими правилами оценочной деятельности следователя. Это существенно нарушает принцип его процессуальной самостоятельности и ответственности.

Закрепленный в законе принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению (ст. 67 УПК Украины), в частности, определяет, что в силу субъективного характера оценочной деятельности ее результат не должен предрешать оценку доказательств другими лицами. Для следователя оценка доказательств прокурором не может носить ни предварительного, ни окончательного характера. Он оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению и формулирует свой вывод по делу. Это прямо отмечают отечественные процессуалисты.

С этой же позиции как противоречащую принципу процессуальной самостоятельности и ответственности следователя (ч. 1 ст. 114 УПК Украины) следует рассматривать и надзорную деятельность прокурора в форме личного производства отдельных следственных действий (ст. 227 п. 5 УПК Украины).

Более того, реализация прокурором своего права возбуждать уголовные дела и расследовать их в полном объеме (ст. 227 п. 5 УПК Украины) ставит его в положение следователя, то есть поднадзорного, а не надзорного субъекта. В противном случае игнорируются сама сущность, цели и задачи высшего надзора за соблюдением законов (ст.ст. 1 и 4 Закона Украины «О прокуратуре»).

Такое состояние процессуальной формы, создающей режим законности в ходе следствия, обуславливает несовершенность методов прокурорского надзора в досудебных стадиях уголовного процесса. Их использование не может гарантировать эффективную защиту прав и свобод личности в уголовном процессе, а также способствовать достижению истины по делу.

При разрешении рассматриваемой проблемы нельзя не учитывать и важное значение психологической установки прокурора, у которою руководство досудебным следствием порождает чувство ответственности за судьбу дела и лишает его возможности объективно оценивать в ходе судебного разбирательства допущенные при расследовании дела промахи и нарушения.

Указанные выводы автора подтверждает и приведенный в литературе анализ статистических данных о работе общих судов Украины.

Так, наибольшие нарушения уголовно-процессуального закона на стадии предварительного следствия связаны с невыполнением следователями требований ст. 22 УПК Украины «Всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела». В результате этого ежегодно растет количество уголовных дел, возвращенных судами первой инстанции на дополнительное расследование. В 1995 году обоснованно возвращены на дополнительное расследование уголовные дела в отношении 21000 лиц, в 1996 году — 25266, в 1997 году — 26682, а в I полугодии 1998 года в отношении 15061 лица.

На наш взгляд, как прямое следствие недостатков в работе прокуроров по надзору за досудебным следствием необходимо рассматривать многочисленные факты оправдания привлеченных к уголовной ответственности лиц общими судами Украины. В 1996 году в стране было оправдано 848 лиц, в 1997 — 522, а в I полугодии 1998 года — 254.

Такое состояние прокурорского надзора за досудебным следствием серьезно осложняет борьбу с преступностью. На это прямо указывает заместитель Председателя Верховного Суда Украины В.Т. Маляренко в одной из своих работ, посвященных проблемам статуса прокурора в уголовном процессе. По его мнению, несовершенные формы прокурор-скоп) надзора за досудебным производством в определенной степени объясняют низкий уровень раскрываемости преступлений в стране.

Небезынтересно отметить, что Генеральный прокурор страны М.Потебенько, выступая 15 января 1999 года на расширенной коллегии Генеральной прокуратуры Украины, по существу, подтвердил это. Он, в частности, подверг резкой критике областных прокуроров за многочисленные факты нарушения конституционных прав граждан при задержании, арестах и привлечении к уголовной ответственности, которые имели место в 1998 году в органах внутренних дел, государственной таможенной службы и СИУ Украины. По его данным, в минувшем году к уголовной ответственности необоснованно был привлечен 101 гражданин.

Следовательно, соблюдение процессуальной формы и, соответственно, режима законности при проведении расследования требует от прокуратуры использования таких методов упреждающего характера контроля, которые в полной мере отражали бы указанную познавательную специфику уголовно-процессуальной деятельности и являлись бы действенным средством достижения истины по делу. По мнению автора, они не должны быть связаны с осуществлением функции руководства досудебным следствием в органах прокуратуры, МВД, СБУ и налоговой милиции Украины.

Целесообразно подчеркнуть, что обоснованность такого предложения не отрицают и процессуалисты, изучающие проблемы прокурорского надзора.

Предложение автора не только соответствует конституционному положению прокуратуры в государстве и уголовном судопроизводстве Украины, но и совпадает с мнением некоторых процессуалистов относительно необходимости введения именно такого статуса прокурора (Стремовский В.А., Бойкот А.Д.). Более того, целесообразность такого предложения подтверждают и результаты проведенных социологических исследований.

Отвечая на вопрос об отношении к предложению автора освободить прокурора от функции руководства досудебным следствием, 76 процентов респондентов ответили положительно, а 16 процентов — скорее положительно, чем отрицательно. При этом мнение автора поддержало абсолютное большинство должностных лиц и других участников досудебного следствии — 92 процент следователей, 94 процента начальников следственных подразделений и 100 процентов адвокатов Аналогичны результаты опроса и среди судей (97 процентов), которые, по существу, оценили роль прокурора в досудебном следствии с позиции выполнения задач правосудия.

Характерно, что категорично положительно к указанному предложению отнеслось 74 процента опрошенных прокуроров, а скорее положительно, чем отрицательно — 10 процентов. Такой результат опроса, по нашему мнению, вполне объясним: в настоящее время прокуроры не отвечают за результаты работы следственного аппарата органов внутренних дел, СБУ и налоговой милиции, что и предопределяет их пассивное отношение к выполнению функции руководства следствием.

Таким образом, выполняя законоохранигельную функцию в рамках соблюдения конституционного принципа разделения властей, прокуратура не должна вмешиваться в оперативную деятельность органов досудебного следствия и тем самым нарушать баланс законодательной и исполнительной властей.

По справедливому мнению многих отечественных и зарубежных процессуалистов, сильная власть прокуратуры в уголовном процессе различных национальных систем является характерной чертой его инквизиционной модели.

Автор считает, что для реализации указанного вывода в соответствии с процессуальными правилами конструкция реформируемой надзорной деятельности прокуратуры за досудебным следствием должна существенно ограничивать полномочия прокуроров, от решения которых зависит реализация прав и обязанностей следователя.

Учитывая необходимость последовательной реализации принципа разделения властей при построении смешанной формы уголовного процесса, эти ограничения должны быть связаны с повышением роли независимого суда в урегулировании уголовно-процессуальных отношений между указанными должностными лицами различных ветвей власти.

Представляется, что для реализации законоохранительной функции в уголовном процессе прокурор, руководствуясь законом, должен использовать признаваемые в теории и выработанные практикой способы и приемы, не связанные с руководством следствием.

При выявлении нарушения в ходе досудебного следствия прокурор обязан немедленно отреагировать на это путем внесения протеста в соответствующее следственное подразделение в порядке ст. 21 Закона Украины «О прокуратуре». Внесение протеста, как известно, не предполагает вмешательства в оперативную деятельность поднадзорного органа.

Это мнение поддерживают и 99 процентов указанных респондентов, опрошенных в качестве экспертов по вопросу законодательного закрепления протеста прокурора как формы его реагирования на выявленное нарушение в ходе досудебного следствия. Опрос среди прокуроров дал 100 процентный положительный результат.

Несомненный интерес представляют данные социологического исследования и по вопросу о практической эффективности протеста как формы реагирования прокурора на выявленное им нарушение в ходе досудебного следствия. 91 процент респондентов из всех упомянутых групп, в том числе и 92 процента опрошенных прокуроров, отметили максимальную эффективность протеста.

По нашему мнению, для поддержания предлагаемой нами процессуальной конструкции этапа окончания досудебного следствия в состоянии внутренней непротиворечивости необходимо ввести и уголовный процесс Украины предусмотренный ч. 4 ст. 21 Закона «О прокуратуре» судебный порядок разрешения споров, возникших в связи с отклонением следователем протеста прокурора или уклонения от его рассмотрения. В таких случаях прокурор должен быть наделен правом обращения с заявлением к следственному судье о признании решения следователя незаконным.

Такой порядок разрешения споров между указанными субъектами соответствует принципу разделения властей в уголовном судопроизводстве. Его законодательное закрепление в нормах нового УПК Украины, определяющих статус следователя и прокурора, обеспечит реальное действие принципа процессуальной самостоятельности и ответственности следователя, создаст правовые гарантии защиты законных прав граждан, а также будет способствовать достижению истины по дену.

Необходимо подчеркнуть, что автор считает целесообразным сохранить за прокурором, осуществляющим законоохранительную функцию в уголовном процессе, право четко отслеживать ход и результаты расследования по делу, а также законность совершаемых следователем действий. Это обуславливает необходимость сохранения за следователем обязанности направлять прокурору копии наиболее важных решений по делу (например, ч. 2 ст. 100, ч. 3 ст. 113, ч. 3 ст. 132 УПК Украины), а также уведомлять его о совершении всех процессуальных действий, затрагивающих конституционные права и свободы граждан (например, ч. 4 ст. 106, ст. 14?, ст.ст. 155, 177 УПК Украины).

Высказанные предложения обуславливают необходимость внесения изменений и дополнений в нормы уголовно-процессуального законодательства Украины, определяющие полномочия прокурора по надзору за досудебным следствием.

Полагаем, что, по существу, наши предложения не противоречат взглядам авторов Проекта Концепции правовой реформы в Украине о роли прокуратуры в государстве.

Сторонники теории трех основных процессуальных функций считают, что прокурор, являясь руководителем расследования, осуществляет в стадии досудебного расследования функцию обвинения.

Считаем достаточно аргументированным высказанное в литературе мнение о том, что прокурор, поддерживая обвинение, выдвинутое следователем, занимает положение стороны обвинения. Это принципиально важное положение, так как оно позволяет проанализировать обоснованность высказанных автором предложений об изменении процессуального статуса прокурора с позиции их соответствия прокурорской функции поддержания государственного обвинения в суде.

Инициатором постановки вопроса перед судом о виновности лица в совершении преступления является прокурор. Именно на него возлагается поддержание перед судом государственного обвинения в качестве государственного обвинителя (п. 1 ст. 121 Конституции и ст. 264 УПК Украины).

Представляется, что поддержание государственного обвинения в суде объективно обусловлено и порождено функцией прокурорского надзора как динамичной системой, внутри которой могут исчезать и вновь возникать отдельные элементы и целые подсистемы, различные связи и взаимодействия». Таксе предположение основано на многостадийном характере прокурорского надзора.

Так как обвинение в суде осуществляется в установленной уголовно-процессуальным законом форме, оно, по справедливому утверждению авторов Курса советского уголовного процесса, приобретает форму не только специфического, но и основною средства обеспечения прокуратурой законности в уголовном судопроизводстве. Это подтверждает и действующее уголовно-процессуальное законодательство, не наделяющее государственного обвинителя какими-либо особыми, отличными от полномочий иных участников процесса правами по устранению в судебном заседании нарушений закона (ст.ст. 25, 264, 181, 347, 384 УПК Украины). Единственное отличие прокурора в суде — это то, что он не только вправе, но и обязан отреагировать на нарушения закона (ч. 2 ст. 25 УПК Украины).

М.С. Строгович аргументированно обосновал, что государственное обвинение в суде необходимо рассматривать как метод прокурорского надзора.

Аналогичной точки зрения придерживаются и авторы Курса советского уголовного процесса. Они отмечают, что с позиции многоцелевого и многоаспектного характера уголовно-процессуальной деятельности один и тот же субъект может реализовывать несколько функций.

Представляется, что прокурорская деятельность по поддержанию государственного обвинения в уголовном процессе носит поэтапный характер.

Во-первых, в теории прокурорского надзора практическая деятельность прокуратуры общепризнанно характеризуется временной последовательностью ее этапов.

Во-вторых, под обвинением как процессуальной функцией в науке уголовного процесса принято понимать совокупность процессуальных действий, направленных на изобличение в совершении преступления привлекаемое к уголовной ответственности лицо и обеспечение применения к нему справедливого наказания.

Следовательно, структуру государственного обвинения как разновидность уголовно-процессуальной деятельности прокурора по надзору за законностью должны составлять такие элементы, как стадии и этапы.

Действительно, осуществляя надзор за расследованием, прокурор не только вправе, но и обязан незамедлительно отреагировать на каждый выявленный им факт незаконного привлечения лица в качестве обвиняемого (ч. 2 ст. 25, п.п. 2-3 ст. 227 УПК Украины).

В случае законности и обоснованности принятого решения следователя и его последующих действий прокурор продолжает осуществлять надзор за расследованием, не вмешиваясь в его деятельность.

В этой седой вполне очевидно, что именно с момента привлечения лица в качестве обвиняемого прокурор определяет свой уголовно-процессуальный интерес в деле как стороны обвинения. Все его решения, связанные с реализацией таких интересов на последующих этапах досудебного следствия и судебного разбирательства, определяют специфический характер его надзорной деятельности. На это, в частности, четко указывает характер его законоохранительной деятельности по поступившему к нему итоговому обвинительному документу следователя.

Так, реализуя полномочия по надзору за досудебным следствием (п. 11 ст. 227 УПК Украины), прокурор в соответствии с ч. 1 ст. 232 УПК Украины, утвердив итоговый обвинительный документ следователя, направляет дело в суд и сообщает суду, считает ли он необходимым поддержать государственное обвинение в ходе судебного разбирательства. Следует подчеркнуть, что Конституция Украины (п. 1 ст. 121) возлагает на прокурора не право, а обязанность поддерживать государственное обвинение в каждом случае утверждения им итогового обвинительного документа по делу.

Таким образом, законодатель увязывает решение прокурора о поддержании государственного обвинения в суде с его выводами о законности окончательного обвинения на досудебном следствии. Это, по существу, не только подтверждает прямую связь государственного обвинения с прокурорским надзором, но и подчеркивает его этапный характер.

С этой позиции вполне обоснованно рассматривать надзор прокурора за досудебным следствием в качестве начальною этапа его деятельности по поддержанию государственного обвинения в суде.

Следовательно, а результате надзорной деятельности за досудебным следствием у прокурора поэтапно формируется свой интерес как стороны обвинения, который находит свое выражение в ею уголовно-процессуальной деятельности на стадиях досудебного и судебного производства. Только через надзорную деятельность за досудебным следствием он приобретает фактическую и юридическую возможности отстаивать в суде в качестве государственного обвинителя свою точку зрения по вопросам доказанности преступления и виновности подсудимого.

Предложения автора относительно статуса прокурора не меняют сущности законоохранительной функции прокурорского надзора в уголовном процессе. Следовательно, они не только сохраняют его процессуальный интерес как стороны обвинения в деле, но и не нарушают характера выявленной связи прокурорского надзора за досудебным следствием и функции поддержания государственного обвинения в суде.

Это принципиально важный вывод. Он подвергает сомнению обоснованность позиции авторов проекта Концепции правовой реформы в Украине, которые утверждают, что обвинение а суде должно быть отграничено от надзора за исполнением законов органами досудебного следствия. Это обуславливает создание службы публичного обвинения при прокуратуре, на которую целесообразно возложить функцию формулирования обвинения во время расследования, его предъявление, составление или утверждение акта государственного обвинения в суде.

Авторы Концепции не могут отрицать, что реализация прокурором функции обвинения в суде происходит в законодательно установленной форме — способом поддержания государственного обвинения.

Однако они необоснованно отвергают наличие объективной связи обвинения в суде и прокурорского надзора за досудебным следствием, а значит, осуществление прокурором функции надзора в ходе судебного разбирательства. Такая позиция противоречит непреложному методологическому правилу, которое следует соблюдать при функциональном анализе уголовно-процессуальной деятельности субъекта -в выделяемой системе функций должна четко просматриваться связь между ними, «…поскольку функции всегда взаимосвязаны».

Это предопределило слабую обоснованность авторами Концепции предложений об отграничении функции обвинения от прокурорского надзора за досудебным следствием и, следовательно, об изменении функциональной направленности эаконоохранительной деятельности прокуратуры.

Более того, предложения о наделении прокуратуры (должностных лип службы публичного обвинения) правом формулирования обвинения и его предъявлением на досудебном следствии, составления или утверждения обвинительного акта, во-первых, искусственно отделяют друг от друга взаимообусловленные функции расследования и обвинения; во-вторых, они противоречат не только методологическому положению о единстве сознания и деятельности, но и основанному на нем механизму принятия процессуального решения, что исключает наделение прокуратуры правом непосредственно формулировать обвинение.

Целесообразно подчеркнуть, что к числу властно-распорядительных субъектов, принимающих решение об окончании расследования, ни один из представителей защиты (обвиняемый, его защитник, законный представитель несовершеннолетнего обвиняемого, потерпевший и его представитель, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители) не относится.

Вместе с тем реализуя предоставленные законом полномочия, указанные: субъекты активно влияют на механизм принятия решении следователем и прокурором об окончании расследования. С этой позиции вполне очевидно, что изменение статуса следователя и прокурора в реформируемом досудебном следствии Украины должно осуществляться на основе строгого соблюдения второго основания принципа состязательности, связанного, как уже отмечалось ранее, с процессуальным равенством сторон в уголовном процессе.

Исследование «опроса о статусе представителей стороны зашиты применительно ко всей стадии досудебного расследования не входит в структуру настоящей работы. Это отдельная и достаточно обширная тема исследования. Ее необходимо рассмотреть а рамках самостоятельной работы.

Думается автору необходимо, руководствуясь поставленными перед ним задачами, рассмотреть вопрос об изменении статуса представителей стороны защиты применительно к этапу окончания досудебного следствия.

Источник – глава из монографии:

Гришин Ю.А. Окончание досудебного следствия с составлением обвинительного заключения: проблемы и пути реформирования: , Монография. – Луганск: РИО ЛИВД, 1999. – 252 с.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *